Конгрессы дураков (1982 – 2017)

ПРИВЕТСТВЕННОЕ СЛОВО ПРЕЗИДЕНТА АКАДЕМИИ ДУРАКОВ
СЛАВЫ ПОЛУНИНА
К УЧАСТНИКАМ ПЕРВОГО ВСЕМИРНОГО КОНГРЕССА ДУРАКОВ
(2008)

Дорогие друзья! Дураки и товарищи!

Я счастлив приветствовать вас на нашем Конгрессе. Я счастлив приветствовать всех истинных любителей «жизни на полную катушку» на наиважнейшем форуме современности. Когда мир стал дюже умным, когда компьютеры и офисные костюмы вытеснили из нее всякое умение радоваться солнечному лучу, улыбке прохожего, пению птиц и соседей, мы должны, мы просто обязаны создать альтернативу уму.
Что, как не глупость может наполнить нашу жизнь удовольствием и радостью! Только она способна заставить человека стремиться достичь звезды не на груди, но в небе. И не бояться рухнуть в пропасть, потому что голова всегда задрана вверх, а взор устремлен в синеву бесконечности.

В нашей гонке ежедневности мы совершенно забыли принципы веселого разгула:
— никто не награждает орденами котов, так сладостно дни напролет лежащих на солнышке,
— совершенно забыто искусство танцев в луже и прыганья на кровати,
— не встретить более соревнований по плевками на все – кто дальше,
— редко кто падает, поскользнувшись на банановой корке,
— ушли в историю драки подушками,
— торты стоят совершенно не востребованные, вместо того, чтобы лететь в физиономию соседу,
— а великое искусство обнимать и целовать совершенно незнакомых людей без всякой причины – где оно?!

Мы разучились чередовать благородную упертость в стену с целью снести ее с еще более благородным кружевом ничегонеделанья. Мы почему-то преступно мало уделяем времени процессу сладостной еды, облизывая пальчики и причмокивая. Мы разучились плясать так, чтобы сотрясались стены соседних домов. Наши олигархи и политики совсем не умеют больше стучать башмаком по трибуне и устраивать дебоши в парламенте… А мы могли бы их научить тратить деньги всем на радость!

Дураки, и только дураки могут и должны исправить эту катастрофическую картину тотальной нормальности жизни. Сегодня же, сейчас же мы открываем наш Конгресс, чтобы вернуть человечеству его истинное лицо – широко открытые глаза , удивленно поднятые брови и кончики губ, вздернутые вверх в улыбке. Мы должны снова научиться радоваться каждому дню и овладеть искусством различать истинную радость от подделок.

И, как сказал классик нашего движения Джанго Эдвардс, мы не должны забывать
ежедневно утром повторять священные слова: ХА-ХА-ХА!

Из общения со Славой:

«Конгресс» это была вершина этой дороги. Одна из вершин этой дороги. Думаем, ну раз такое дело, раз народ в это дело верит и к этому как-то приближается, ему нравится. Давайте сделаем Первый Всесоюзный Конгресс Дураков в нашей стране. Это был Всесоюзный, мы  еще не решились Международный, сейчас я готовлю Международный. Первый Всесоюзный Конгресс Дураков на 1 апреля 1988 года в Питере. Думали-думали как это сделать, но пришла одна замечательная идея. К этому времени «Лицедеям» было примерно 15 лет, может 20, не помню. Сколько-то лет стало «Лицедеям» и я вспомнил, что Станиславский сказал, что нормальный театр живет 15 лет, потом уже практически не театр, а только форма театра, но настоящая душа уже ушла, и он только пытается сохранить ее любыми способами. Но мы думаем, хватит ребята, уже давно вы собой ничего не представляете, вы  уже только форма, в которую влюбилась публика, а теперь вы уже совсем что-то другое, но боитесь расстаться со своим образом. Давайте себя похороним, и мы решили устроить в день рождения похороны театра «Лицедеи». 20- летие, и закрыть на этом театр, забить досками и больше про это не вспоминать. Решили устроить большущий праздник и для этого собрали Всесоюзный Конгресс Дураков. Что мы сделали первое? Мы засыпали весь город черными листами-объявлениями, где было как на кладбище на могилке написано только «Лицедеи» год такой-то – год такой-то, все. И мы засыпали, весь город был засыпан, все улицы этими  черными листьями, как листовки черные они везде летали много-много недель до того, как мы начали это делать. Потом мы по телевидению объявили, я сказал, что вот идет такое великое событие в нашей стране впервые, и все кто чувствует себя причастными, чувствуют свою настоящую глупость, влиться в ряды представительство какого-то региона или какого-то коллектива. Пусть коллектив его, печать, все, делегирует. Обязательно все должны быть в шляпах, обязательно все должны быть при галстуках, это по телевидению было объявлено. Когда толпа начала прибывать, мы сделали это в тысячном зале в течении 10 дней, билетов было достать невозможно. Люди начали приходить в шляпах, при галстуках, но часть людей думали шутка-шутка, а мы не пускаем без шляп. Мы специально поставили рядом ларек, скупили все комиссионные шляпы в городе, то что по рублю и за 15 копеек, все галстуки, все веревочки, все шнурочки. Раскупили у нас этот ларек, просто ничего не осталось вообще. Все в шляпах, при галстуках, с папками, мы просили, чтобы кейсы были, папочки. Специальные папки, в которые пишут во время этого заседания. Народ очень торжественно собирался в эту всю историю. Что же он видит? Он приближается к Дворцу Молодежи, на огромной площади стоит 5- метровая трибуна, узенькая и высокая, и с нее два непонятных существа в мегафоны несут такое, что человеку приходилось останавливаться примерно на полчаса, чтобы разобраться хотя бы чуть-чуть. Это был Леня и Анвар, они несли потрясающе, у них был уже наработанный сюрреалистический текст. Они хватались за последнюю случайную фразу, выводили это в случайное место, потом случайное слово, они от него отталкивались, делали такое дерево. Это специальный тренаж, фантазия бесконечная, очень быстрая, и фантастически бегающая по всем темам, которые сразу объять невозможно. Начинали  с грибов, попадали в политику, из политики они попадали в какие-то медицинские термины, оттуда перескакивали и опять оказывались. Они были одеты в такие монашеские рясы с огромными шляпами, и сзади у них были голые задницы. Когда ты спереди подходишь к этой трибуне такие торжественные дамы две стоят, и сзади подходишь совершенно не дамы. Они несли это, и удовольствие слушать было просто огромное. Тогда у нас Ролан приезжал, я пригласил Ролана Быкова, чтобы он открыл всю эту историю и главные события все прокомментировал. Человек после этого дела подходит к входу, вход как всегда в России в те времена, как сейчас не знаю, забит и написано идите в другую дверь в обход, народ пошел в обход, другая дверь тоже забита, третья тоже. Народ кружил, кружил, кружил вокруг. Знаете черный куб во время религиозных событий и вокруг вот так народ. И вот так тысяча человек вокруг этого здания ищет вход. Обычное дело в России в то время, сейчас не знаю. Где-то маленькая дверка оказывается, вход в котельную, рядом куча угля, маленькая дверь, откуда куча пара, потому что мы включили все душевые на горячую воду и выключили свет. Оттуда парует на всю катушку. Народ сначала, в нору лезть или не лезть, нет, думает что-то не то. Но потом, когда уже три круга прошел, других дверей нету, ну ладно, кое-кто из смельчаков исчезает и все слушают. Потом следующий, и потом вся толпа потянулась туда, потянулась и вышла с другой стороны. А там оцепление матросов, мы 50 матросов пригласили, они стояли вот так и по оцеплению надо было пройти, попасть на какую-то специальную лестницу пожарную, по ней переходишь, там уже вход. А там стоят наши уже в виде матросов, но наши. У них в руках печать, написано «Конгресс Дураков», ее ставят каждому на лоб, кто проходит через эту штуку. Неделю не смывается, потому что специальная краска. 10 000 человек со штампом «Конгресс дураков» в эту неделю ездило по Питеру в трамваях, автобусах, ходило в кино. Один полковник подходит и говорит: — Ребята, можно мне 2 поставить? – А за чем вам? – Я с женой, я вместо нее, можно, приму на себя? Там было много всяких смешных историй. Когда человек попадает уже внутрь всего этого действа, ему сразу в руки обходной лист, как у нас положено. Он получает обходной лист на 27 пунктов, и сказано в конце, «получивший все печати, все росписи  на 27 пунктах, может пройти в зал». Ему вручают бирочку, которую вешают к шляпе, и он с этой бирочкой уже может попасть в зал. Примерно час, это если очень быстро и очень напористо. Примерно час, чтобы попасть в зал. Огромное количество столов, чернильниц, бумаг, измерительных приборов. Там сидели люди и записывали когда мама, что папа где родился, где женился, почему учился. Или, например, ты приходишь в туалет, говорят: — Извините, ребята, подпись туалета вы получите, после того как сходите в буфет, без буфета, подпись туалета не действительна. Чувак шел в очередь в буфет, отстаивал очередь, брал стакан чего-нибудь, ему ставили печать буфета. Он шел в туалет, а в туалет не войдешь, там сначала измерительные приборы, здесь сесть, здесь прилечь. Когда ты входишь в гардероб, а там лежали вот такие мешки с нафталином, подходить к этому гардеробу вообще не возможно было, просто известь и нафталин. Когда народ приближался туда, а там было написано «куртки – туда»,

«пальто-туда», «красные куртки – сюда». Человек должен был найти свое место, точно распределившись, раздевшись там, где ему нужно. Но когда народ входил в огромное фоей, там начиналось самое страшное. Потому что 35 уборщиц, закатав все это, воду лили просто так, вот столько было воды и они мыли полы, одновременно с этим действом подписывания. Ты подписывал, здесь тебя измеряли, а под тобой уборщицы мыли, и они были главные – Разойдись толпа, эти сюда! Они дирижировали: — здесь 20 так, здесь 15 отодвинуться, а вы сидите на месте, сейчас я помою, потом приду. И там был настоящий праздник, тот что мы видим каждый день, но там это можно было увидеть во много раз больше,  лучше, краше, и по настоящему. Это было доведено уже до опупея. И наконец, когда человек получал эту бирочку, и бежал к этому залу, он открывал зал и замирал. Потому что весь зал был одет в черное: черные шары, черные серпантины, черные конфетти, все там было. Очень было красиво. А на сцене в гробах лежали «Лицедеи». Народ усаживался. Что было дальше? Когда нам завалили всю сцену подарками, тогда все вышли и прочитали, каждый свое отношение к этому делу. Мы попросили, чтобы люди, кто самые близкие, пришли и подняли на свои плечи эти гробы и вынесли их на улицу. Во-первых на улице стояла толпа, которая была в три раза больше, чем в зале. Эти люди, которые были в зале заплатили огромные деньги, а те, кто был на улице ничего не заплатили. Но главный спектакль был на улице, после того, как торжественная часть прошла, и они подписали все эти истории, они подписали истории  и сравнялись с общим человечеством, которое было на улице. Гробы подняли на плечо и понесли по городу. Впереди оркестр МВД, дальше гробы 15 штук, и дальше еще вся эта история. И они через весь город. Все люди кричат: Что там? Кто там? – «Лицедеев» хоронят. И город за нами. Во-первых, мы там сначала еще спектакль сыграли на площади, а потом мы вышли через город к реке. Вылезли сами, поставили гробы в реку, засыпали их всеми бумагами, которые мы написали, исписали официальными для того, чтобы построить этот театр, и потом его закрыть. Горы были бумаг, мы их подожгли, и вот эти 15 гробов с огнем этих бумаг поплыли по реке, и мы с той стороны дали салют всей это бюрократической истории, которая с нами была. Вот такая история была с «Конгрессом дураков». Я очень хочу повторить эту тему, может быть через год-два, но уже сделать мировой фестиваль. Мировой Конгресс дураков, и собрать всех-всех дураков на эту историю.